Отчет об игре

Кто понравился:

Весемир. Понравился прямо с момента, как выбрался из машины в сверкающих доспехах и стал надевать парик. При взгляде на Весемира верилось, что он — самый старый и самый опытный ведьмак из ныне живущих. Весемир был спокойный, как слон. Прекрасен был момент, когда Койон и Геральт рубят мантихору, а Весемир на них любуется, такой расслабленный-расслабленный: “Вот и тренировка для мальчиков, хорошо работают, не посрамят родную альма-матер.” И очень трогательно главведьмак прикупил на аукционе сундучок для элексиров. У него явно денег были не горы, но и выпендриваться ему было незачем: купил самую практичную вещь на аукционе.

Койон. Койон воплощал в себе то, чем в представлениии простого человека являлся ведьмак. Стоило на опушках запахнуть чудищем, как Койон уже мчался туда с оружием наперевес и выражением лица: “раззудись рука, отвались плечо”. Плечо исправно отваливалось, отчего Койона поднимали со смертного одра за игру три раза. Такого ведьмака хотелось вылечить, пусть даже ценой собственных сил.

Йеннифер. Выглядела очень по-чародейски, особенно пока порхала по полигону на каблуках. Маленький рост, монохромная цветовая гамма, вредность и профдеформация в общении, все канонично-книжное. Чем дальше в игру, тем больше Йеннифер выглядела, как Джон Сноу после битвы за Винтерфелл, когда он пришел в трапезный зал чисто покушать, а его провозглашают королем Севера. “Что? Почему? Где мой отпуск? Ну ладно, еще только вот здесь разберусь, мой имидж на кону! Как? Опять кого-то прирезали? Опять чудовища? Что за паршивый город Новигра-ад!”

Мило Вандербек. Врач, и этим все сказано. Был готов лечить всех, вне зависимости от верований и расовой принадлежности. Производил очень книжное впечатление надежности, открытости и деловитости. Если бы Йеннифер отказала и не взяла Виолетту в ученицы, Виолетта пошла бы к Мило.

Отец Акасказ. Единственный храмовник (не считая жрицы-игротеха), который занимался делом. Приходил, договаривался, уговаривал, мягко вразумлял, совал нос в чужие дела, оставлял легкий раздражающий эффект.

Эльфийка Лота. Какое платье! Какая подводка на глазах! Лота выглядела эльфийкой до кончиков ушей. Сравниться с ней могла разве что девушка-Исток Элирена, когда разгуливала вокруг в зеленом наряде. В моем мировоззрении, навсегда искаженном Толкиным, эльфы должны быть стройными, высокими, красивыми и несколько отстраненными. Лота такая и была.

Вимме Вивальди. Банкир был роскошен, импозантен, солиден, внушительно-бородат и предсказуемо богат. Такой банкир мог бы ничего по игре не делать, только сидеть, вальяжно развалившись, в банковой комнате или в палатке солтыса, и это уже раскрасило бы игру. А Вивальди еще и обстряпывал свои дела! Мне очень понравилась реклама на выборах в исполнении Эсси Давен. Действительно, что тут думать? Выбирать его пора!

Солтыс. Мне полагалось очернять солтыса, а он мне с первых минут понравился. Деловой, очень демократичный — девушку из борделя у своего порога пригласил внутрь, обращался, как с дамой, выслушал, пообещал все уладить. С таким солтысом можно работать. По крайней мере, легче, чем с храмовниками Огня, которые, хотя тоже помогают, но все время требуют мзду за свои услуги.

“Храмовый” музыкант с музыкальным агрегатом. О-о-о! Агрегат был шикарен, а музыкант на нем еще и играл! И пел! Он один заменял целый оркестр. Эти песни очень добавили в атмосферу игры. И театр! Виолетта ушла из борделя до пьесы, и в силу игровых событий не хотела бы в ней участвовать, но как зритель я была в восторге. Участие собаки Престона доставило отдельно.

Дийкстра. За Дийкстрой мне полагалось следить и мешать ему вредить храму. Ну нифига себе ты задачи ставишь, барин мастер. Дийкстра не отсвечивал, не откровенничал, в порочащие связи не вступал. Единственный раз, когда мне удалось хоть как-то с ним поиграть, был момент, когда он подозревал, что Йеннифер и жрицу заперли в подвалах, и мы собирались ломиться их оттуда вызволять. (Уже потом мне пришло в голову, что, если бы Йеннифер силком волокли в подвал, это слышали бы все). В остальном Дийкстра вел себя, как я и ожидала бы от Дийкстры — занимался своими делами, вел секретные разговоры во всех уголках полигона (иногда одновременно), и не стеснялся ввалить по черепушке.

Ректорша Оксенфуртского университета. Очень деловая и важная дама, занимающаяся наукой в полевых условиях и вызывающая уважение. У Виолетты не было способностей к зачаровыванию серебра, но эксперимент ректорши по исцелению оборотней вовлекал половину полигона и был страшно интересен сам по себе. Отдельно позабавила сцена на аукционе, когда Дийкстра (из вредности?) перебивал цену на любой лот, на который оксенфуртцы положили глаз. Сразу создавалось ощущение, что у них какие-то свои личные счеты.

Новиград. Город жил. Как обычно у Дары на играх, в городе крутились и раскручивались множество линий, отчего возникало ощущение действительно большого и занятого поселения. Антураж тоже был на высоте. Храмовые помещения и форма храмовников, банк, трактир и дом солтыса, костюмы и деньги, еда и квас..

Что удивило:
Ведьмак Геральт и музыкант Лютик на игре по “Ведьмаку” играли роль чисто декоративную. Сложилось впечатление, что обе роли были игротехнические, созданные исключительно для того, чтобы не делать таких важных книжных персонажей виртуальными. Геральту дали задачу стоять на крепостной стене и работать вывеской для игры, Лютику велели оживлять трактир. Их было приятно видеть, но они оставляли впечатление скорее антуража, чем действующих лиц.

Чем занималась Виолетта.

Настоящее имя — Кантия Ида ван Картен аэп Вольдемар. Тайная ученица Филиппы Эйльхарт. Послана Филиппой в Новиград следить за Дийкстрой и компроментировать солтыса, с целью не дать им навредить храму.

До того, как поступить к Филиппе, Кантия пыталась устроиться в обучение к нескольким другим чародейкам, включая Йеннифер. Все отказали, и только Филиппа разглядела в ней дар. После несколькоих месяцев учебы Кантия может распознавать болезни и один раз за игру может вылечить человека за счет собственных хитов. До поездки Кантии в Новиград Филиппа держала ученицу в полной изоляции. Кантия терпела — уж очень ей хотелось выучиться магии — но ситуация нравилась ей все меньше и меньше. А потом ее, родовитую нильфгаардскую девушку, Филиппа отправила в бордель.

К моменту командировки Кантия мечтала устроиться к кому-нибудь другому. Узнав, что в городе находится Йеннифер, она положила себе целью впечатлить чародейку, чтобы та пересмотрела свое решение и взяла ее в ученицы.

Первую половину игры Кантия выполняла поручения Филиппы: трудилась в борделе, пыталась раздобыть сведений, очерняющих солтыса, и подсунуть их Лютику, чтобы тот сочинил балладу. Под разными предлогами заводила разговоры с Дийкстрой, стараясь расположить к себе. Внимательно следила за аукционом, выясняя, у кого здесь сколько денег, кого интересуют какие артефакты и в частности, чем интересуется Дийкстра.

Потом пошли сюрпризы.

Сначала стражник, который стал у Виолетты первым (и единственным) клиентом, предложил ей законное супружество. “Ты хотела учиться, — сказал он, — я все устроил. С ректоршей Оксенфрутского университета все договорено, она тебя возьмет учиться за стипендию, а практику целительства ты будешь проходить у низушка Мило.” От неожиданности Кантия смогла только квакнуть в ответ, как будто госпожа Йеннифер уже превратила ее в жабу.

Затем к ногам Виолетты свалился отравленный ведьмак. К нему сбежались лекарь и друидка, стало ясно, что сейчас прибежит и Йеннифер, и Кантия поняла: вот ее шанс. Она вылечила ведьмака и свалилась в полубеспамятство сама, а потом умоляла Йеннифер: возьми меня в ученицы, ты же видишь, способности есть. Йеннифер, которую к этому времени достали решительно все, не понимала, как кто-то может добровольно хотеть стать чародейкой. Но согласилась.

Дальше Кантия решила для порядку написать Филиппе. Написала все, что знала: Дийкстра действительно копает под храм, но вроде бы Кантии удалось ему несколько раз показать, что его подозрения беспочвенны (храм не заключал в подвалы ни Йеннифер, ни жрицу). Связи у Дийкстры нашлись с мадам и со стражником из храмовников. Филиппа признала поручение выполненым и дала Кантии пароль от счета в банке Вивальди, чтобы получить денежную премию.

Только Кантия приступила к заключительной части своего плана: выкупание у жены солтыса ожерелья с ландышами (семейная реликвия ван Картенов, проданная за долги), как началось. Сначала храмовников порезали, потом пришел Дикий Гон.

Кантия держалась рядом с Йеннифер. Она решила не возвращаться к Филиппе: во-первых, Дийкстра все-таки уничтожил храм, а значит, миссию Кантия провалила. А во-вторых, ей не хотелось обратно. Йеннифер обещала взять ее с собой исследовать гибельное болото. То есть обучать на практике, а не в четырех стенах, как Филиппа. Кантия хочет остаться в ученицах у Йеннифер столько, сколько та позволит.

Дамам в борделе. Было очень весело вместе обдумывать прейскурант, варить кофе и обустраивать обитель греха. Когда Виолетта ушла из борделя, ей стало даже немного одиноко: было хорошо чувствовать себя часть команды.

Стражнику Цопу, моему несостоявшемуся жениху, который на ровном месте и за просто так организовал Виолетте возможность вырваться из клетки, в которой она находилась, и обрести новые перспективы. В начале игры Виолетта была качественно закондиционированна Филиппой действовать строго по инструкциям и блюсти ее, Филиппы, интересы. Цоп помог Виолетте вспомнить, что мир велик, в нем есть множество возможностей, и Филиппа — всего один из вариантов, притом отнюдь не самый выигрышный.

Ведьмаку Койону, который так удачно подвернулся Виолетте, когда рядом стояли двое людей, знающих о ее целительских способностях и желании учиться: низушок Мило и друидка Югайда. В такой компании Виолетте почти не понадобилось ничего объяснять (что трудно делать из обморока): врачи сами поняли, что произошло. И спасибо, что Койон донес девушку до храма без дополнительных приключений.

Йеннифер, которая, будучи сама уже доведена до состояния нервного тика, выслушала Виолетту и взяла к себе в ученицы. В этот момент высшая цель игры была для меня выполнена, и все остальное видела исключительно как бонус.

Мастерам. Мне страшно подумать, сколько времени и нервов ушло на написание вводных, обсуждение вопросов, рисование и разгораживание полигона. И пусть какие-то линии не сыграли, а какие-то сыграли неважно, в целом ощущение от игры — плюс. Было весело.

Шутки с игры

Акасказ, бегая по лагерю и подмечая бесконечные несоответствия догмам Огня:
— Эту игру надо было назвать “Вечный бордель”.

Хтонь-знахарка Югайда:
— На крики “Стража!” первым подрывается доктор.

Отравленный Койон падает на землю. Его окружают Мило, Югайда, Виолетта и пол-трактира.
— Ноги, — хрипит Койон, указывая на следы у себя повыше колен. — Эй! Эй! — кричит он, чуть ли не оживая. — Сапоги верните!