Отчет Адама Венцислав-Потоцкого

«Но ведь страшные сказки тоже кому-то нужны…»

«Світ не такий хороший, як нам здавалося вчора — але не такий поганий, як нам здається сьогодні»
_________________________________________________

***СОВ. СЕКР. После прочтения уничтожить***
***Лично в руки министру внутренних дел Петру Александровичу Валуеву***

«Господин граф,

Как вы уже, наверное, были уведомлены, наш верный слуга, как Отечеству, так и Нам лично – дворянин Адам Венцислав-Потоцкий пропал без вести, и – предположительно – был убит своим денщиком. Проведенное дознание было слишком затянутым, и даже расстояние к деревне, где закончил

свою жизнь граф, не может оправдать нерасторопности как Ваших людей, так и Вашего министерства в целом. Но все же я благодарен, что его личный дневник был найден и доставлен в столицу.

Меня также уведомили, что Вы ознакомились с этим дневником. Хочу быть уверенным, что Вы понимаете, что все намеки на Нашу с графом близость можно трактовать исключительно как дружескую

привязанность, и не более того. Меня больше беспокоит постоянное присутствие в дневнике имени некоего человека, которого граф именует «мой друг Эраст, мой дорогой с-с-с-ский советник», недвусмысленные отношения к которому дворянина, и просто Нашего близкого друга Адама, могут вызвать довольно гнусные инсинуации.

Поэтому настаиваю, чтобы этот Эраст был найден и ознакомлен со всеми вытекающими последствиями, если он все же решит поделиться хоть с кем-то о проведенных с графом его последних днях. А лучше всего было бы отправить его куда подальше – пусть даже и в Японию, если Южный Полюс покажется Вам слишком невозможным вариантом.

Также прошу незамедлительно подготовить все необходимые документы для введения цензурной реформы – со всякими слухами, порочащими чистоту и благость Самодержавия нужно покончить. Князь Павел Павлович Гагарин примет Вас завтра утром.

Е.И.В. Александр Второй»
_________________________________________________

Личный дневник Бронислава Петра Пилсудского, 16 Мая 1918 года, за день до его самоубийства…

«Это, чудом уцелевшее в архивах письмо, написанное личной рукой тирана и кровопийцы, неожиданно заинтересовало меня. И не только тем, что буквально несколькими строчками изобличило упадок и разврат, царивший в то время в золоченых императорских дворцах; но более интересным было то, что упоминаемый в нём граф Адам был прямым участником Великого Польского восстания, в котором участвовал и мой отец Юзеф Пилсудский — правда сражались они по разные стороны баррикад.

Понимая, что такой мерзавец, как граф Потоцкий, несомненно будет великолепной иллюстрацией для описания ужасов ненавистного самодержавия, я решил избрать именно историю его жизни, как введение в мой многотомный труд «История упадка Российской Империи через призму нелепых суеверий», который я посвящаю моему дорогому товарищу, чья красная звезда судьбы горела ярко, но недолго – Александру Ильичу Ульянову.

Начну я, пожалуй, с того, что Адам-Станислав Потоцкий-Конецпольский был рожден в древней польской дворянской семье. Он — сын графа Альфреда Войцех Потоцкого и Марии Юзефины Чарторыйской. Свою, полностью лишенную всяческого желания помогать другим, юность он провел в великолепном Ланцутском замке, и с детства считался будущим наследником титула польского графа, первого ордината ланцутського, Великого Галицкого гофмейстра, и маршалка Галицкого сейма.

Граф был молод и полон надежд. Он влюбился – и, как всегда бывает, его сердце было разбито. Молодая Анджи Венцислав, девушка из простой семьи, была жестоко избита на глазах своего возлюбленного польскими молодыми аристократами в Варшаве. Адам был настолько хрупок телосложением и слаб духом, что даже не смог ее защитить.

Она не прожила долго, нанесенные травмы убили ее, но на смертном одре Анджи заставила Адама принести две клятвы – принять ее фамильное имя, как память о ней – и стать военным, чтобы уметь защищать и защищаться – и чтобы отомстить.

И месть была ужасной. Граф, избалованный ребенок эксплуатации трудового населения, принял решение стать военным. Он с невиданной жестокостью подавил восстание поляков, за что получил лично с рук Бисмарка орден Pour Le Merite, или, как его называли в полку – «Голубой Макс», а также личную благодарность тирана и самодержца; монстра, пьющего кровь из верящего в него народа – Александра, именуемого вторым.

Дальнейшие данные, которые мне с трудом удалось получить, основаны исключительно на показаниях трех дознавателей, присланных расследовать причину убийства графа. Их имена сохранились в архивах: Дар Варин, Мирко Свет, и М. Машин (по кличке Море). Эти достойные люди заслуживают уважения уже тем, что сумели сохранить для нас в своих рапортах все то, что происходило в селе, которое мы теперь называем Великие Сорочинцы.

Граф Адам прибыл в Сорочинцы с определенной целью – в Петербурге он выиграл в карты некое поместье Вытребеньки (что еще раз показывает нам, как низко пали те, кто играли не пиковыми дамами – но жизнями живых людей). Сразу же используя свое служебное положение коллежского асессора, он сумел овладеть и без того скудными умами местных помещиков и местных крестьян. Простые люди, привечающие высокомерного и мерзкого столичного гостя, но желающие ему только смерти – нет ли в этом какой-то своей внутренней, революционной, иронии? Граф был «тучен, зол, гнусен, огромен, да и ругался, как сотней глоток» – и постоянно смотрелся в зеркало: так его описывали. Граф, говорили, повелевал умами, мухами, и легионами, но помогал тем, кто слаб – и ростом не вышел.

Но был среди них тот, кто хоть и облачен в отторгаемые простым народом ордена и мундиры, сумел распознать истинное обличие монстра – некий товарищ Хлебников. Именно его недрогнувшая рука настоящего комиссара выстрелила в груди мерзопакостнейшего упыря, учуяв его истинную сущность.

Дальнейшие данные разнятся. Кто-то говорил, что видел графа умершим на полу среди бала (или на балу среди пола), после пяти выстрелов в грудь (именно так и карали предателей Родины – пятью выстрелами, символизирующими пятиконечную звезду, обагренную красной кровью). Другие говорили, что граф выжил – его защитил серебряный медальон, где он хранил портрет супостата-царя. Но были и те, кто видели графа, всего в крови, идущего через лес, где его и повстречал местный поп — слуга изжившего себя культа. Говорили, что граф вдруг вырастил себе крылья – да и улетел. Иные утверждали, что он ухватил некую местную девушку Солоху и убежал с ней в лес – все это только подтверждает наше полнейшее неверие в суеверия, как, собственно, и вскрывает все подкожные язвы того, дореволюционного, времени.

Есть, впрочем, показания неких селян, что крест, который носил денщик графа Никифор, странным образом оказался следующим утром на той самой Солохе, местной повитухе. Толи этот самый Никифор получил чего взамен креста, толи от чего Солоха избавилась, обменяв это с Никифором на крест – этого, как ни обидно, узнать не пришлось.

Никифор же, будучи истинным революционером, убил не только своего тирана-графа (о чем свидетельствуют показания местных селян) – но и попытался убить еще одного кровопийцу, хоть и безуспешно. Этот самый слуга той гнилой системы, которая рухнула только благодаря брату моего друга, Александра Ульянова, именовался Фандориным. Никифор нанес ему удар прямо в горло, так много раз исторгающее хвалебные гимны самодержавию. Человек, от письма о котором началось мое повествование, выжил – но в дневнике графа написано несколько слов: «Эраст; Харьков; вода; огонь; девятнадцать; смерть».

Чем бы закончить… Те же селяне утверждали, что когда после покушения на Фандорина товарищ Никифор рухнул (или пал) – то, как будто в дымке, появились две фигуры, шагающие в Революционный рассвет. Один из них: гордой осанки и жесток лицом; а другого и лица-то не видно было – а только красное зарево.

Так закончился путь того, кто, хоть и мог многое – но стал лишь ничем. Как и все мы – перед лицом РЕВОЛЮЦИИ!»
_________________________________________________

***Все описанные события / имена /факты либо являются полнейшей правдой – либо выдуманы автором исключительно из-за отказа покидать игровой мир***