Отчет Фандорина

Подперев голову рукой и глядя в окно, титулярный советник Эраст Петрович Фандорин покачивался в такт плавному ходу поезда. Перед его взглядом проплывали один за другим, такие похожие и мало различимые, пасторальные, идиллические пейзажи сел и деревень Малороссии. Глаз его не цеплялся ни единой детали этих картин, а мысль блуждала где-то далеко, словно искала чего-то на просторах памяти советника и никак не могла этого обнаружить.
Время от времени Фандорин морщил лоб и хмурил брови, ведя диалог с самим собой. Плавно и неспешно он перевел взгляд от окна на свою сидящую напротив молодую жену. Дея продолжала перебирать купленные перед отъездом в Киеве наряды и платья и время от времени по детски радостно улыбалась своему супругу.
Фандорина преследовало ощущение сонливости и слабости, словно бы несколько последних дней он был тяжело болен и теперь только начинал идти на поправку. События произошедшие с ним в Диканьке виделись ему обрывочно и смутно, ускользая из просыпающегося сознания, как утром ускользает ночной сон, виденный буквально несколько часов назад. Теперь рассудок терял нити связывавшие все те происшествия и лишь перебирал образы жителей и гостей Диканьки и связанные с ними сцены, так же как и сидящая перед ним Дея перебирала свои покупки.

Вот местный урядник тяжело вздыхае

т и разводит руками, показывая как неприятно ему задержание титулярного советника Фандорина, как надеется он на скорейшее разрешение этого недоразумения. Урядник мысленно считает все те деньги что взятками, канцелярскими манипуляциями и поборами он собрал и скопил у себя в несгораемом шкафу. Но куда потом пропал он?

Вот бедная крестьянка просит купить браслет из черных камней, а сопровождавшая Фандорина цыганка в ужасе округляет свои глаза когда видит браслет лежащим в его руке. Верно, верно, браслет… А где же он сейчас?

Холодное и безэмоциональное лицо помещика Богомолова, в чьем кабинете, после гибели хозяина, Фандорин будет разглядывать коллекцию причудливых ножей и хирургических инструментов, а после читать его личные записи, эту экскурсию в жизнь и отчаянье провинциального гениального безумца. Я оставил дневник там же в его кабинете?

Блестят 16 золотых пуговиц на старомодном мундире Герасима Хлебникова, дерзкого и упрямого наглеца, что совал свой нос в чужие дела, но всякий раз витиевато и иносказательно уходил от прямого ответа о делах своих, когда его спрашивали. Кажется, он собирался обратно в Петербург?

Помещик Кандыба, лишь на первый взгляд медлительный и неспешный, сжимает в руке пистолет, целясь в лежащее на полу тело графа Потоцкого.

Широкая улыбка и пронзительный взгляд местного знахаря Пацюка, мужчины в возрасте, но не растерявшего своей могучей физической силы, от которой трясутся поджилки даже у самых ретивых молодых козаков, стоит лишь Пацюку повысить голос.

Граф Адам Потоцкий, петербургский бонвиван и любимчик императора, модник, азартный игрок, протягивает руку, темные глаза его горят словно угли, вкрадчивый голос предлагает дружбу, сулит кресло министра, а вторая рука, будто бы чужая ему самому, тянется сорвать с шеи графа брошь в виде императорского герба, чтобы бросить на землю и растоптать ставший мгновенно ненавистным монарший подарок. И чудится как волосы на голове Фандорина колышет ветер, поднимаемый взмахами двух крыл за спиной у графа, ветер обжигающе горячий и пахнущий свежей кровью.

Карту черного короля кладет цыганка.

Речная зелень в тех девичьих глазах, что стоят перед мысленным взором: “Найди мне мачеху мою…”

“Дали мне, милый, в крещении имя Елизавета. Лизанька, теперь я, значит…”

“Не давал ли ты, Эраст, обещания жениться другой?”

И вьется, вьется серая шерстяная нить на деревянной катушке в женских руках, превращаясь в длинную нитку четок из зелёного камня. Ай да Солоха…

А где-то далеко в океане на востоке, над дальними островами встает огромный красный солнечный шар.

— Милый мой, как же ты опять задумался-то, — отрывает от собственных мыслей Фандорина тихий и вкрадчивый голос его молодой жены. Она звонко смеется — Так ведь и до самой Москвы доедем, а ты все головой своей в Диканьке будешь.
— Прости, д-душа моя. Я будто уснул и вот всё проснуться не могу.
Фандорин открыл дневник и сделал новую запись…