Вступление
По дорге скрипя и подпрыгивая на неровностях проселочной дороги медленно катилась телега. Пегая в яблоках кобыла неторопливо переставляла ноги лениво отгоняла хвостом мух и изредка сбрасывала на дорогу конские яблоки. Кобылу звали Плóтва и она была выгодно куплена у не старого еще, но совершенно седого обедневшего польского шляхтича на ярмарке в Сорочинцах. Возница, Гордей Харитонович Москаленко — сельский голова, покачиваясь в полудреме лениво держал поводья и время от времени потягивал из бутыли мутный, теплый первач. Вокруг было тихо и темно. Не звенели сверчки, не орали лягушки, стояла тихая летняя ночь. Следующая ночь обещает осветить землю полной луной. Это на Зеленые Святки то? Ох, жди беды! Пока живые с духами мирно живут рядом но порознь — друг друга не беспокоя, то жизнь течет тихо и безмятежно. Но есть несколько дней в году в которые грань между мирами людей и духов исчезает, вот тогда держись честной христианский люд! Русалки, Водяные, Черти да Лешаки, Кикиморы да Домовые и прочие злые духи выходят погулять — повеселиться. А кого встретят на своем пути — закрутят, защекотят, напугают до смерти да за собой утащат в омут, в преисподню — поминай как звали!
В Сорочинцы Голову привели дела обязательные и неотложные. Сам пан Комиссар Парамонов хотел получить годовой отчет о состоянии доверенного села или хутора от всех голов в Сорочинской области. Гордей поморщился. От кого-то дошли до Парамонова слухи ч
то прошлой осенью дорогу в Диканьке из за нечищеных канав регулярно заливало водой и колеса мужицких возов превратили ее в глинянную колею заполненную пахнущей тиной и навозом стоялой водой глубиной по колено, а местами и выше. Что казенные помещения, такие как казематы сельского Урядника, никто не чинил и не обновлял краску уж который год, и что учет населения ведется не регулярно и многие те, что числятся в списках как живые — давно уже представились, а те что родились — в списки еще не добавлены. Вобщем непорядок и требуется исправить в скорейшем времени! Гордей понимал, что Парамонов ждет взятки и «от благодарных жителей Диканьки» подарил тому каравай с червонцами внутри, а к нему двух копченых поросят и бочонок солений. После чего услышал, что Комиссар рад слышать что в Диканьке все хорошо и отпустил Голову с миром. Гордей заглянул к своему приказчику, проверить как тот продал овощи, поросят, мясо и муку, а после забрав вырученные деньги и похвалив того за добрую службу, заглянул в корчму и поужинал. Гордей был не бедным казаком даже по Сорочинским меркам. Его амбары стояли почти у самой базарной площади, а батраки, подгоняемые исправными приказчиками регулярно подвозили и сортировали товары, которые находили своих покупателей на большой Сорочинской ярмарке. Корчмарь знал его в лицо и как только пан Голова степенно перешагивал с порога внутрь, уже посылал девку вытереть стол и сам встречал дорогого гостя со стопкой горилки или запотевшей кружкой холодного кваса. В тот вечер в корчме было людно и весело. Молодой цыган Яков под гитару пел бахвальские песни про украденную девченку — спрятанную отцом за высоким забором, казаки обсуждали между собой превосходство жен — полячек над турчанками, а совсем окосевший от выпитого молодой солдат травил байки про то, как он с товарищем были приставленны охранять конфискованных у циган ворованных коров, а пока они ночью ехали за стадом обратно в уездный город Н., проезжая через кладбище увидели, как — гроб с покойником летает над крестами, а вдоль дороги — мёртвые с косами стоят, и тишина! «Брехня!» ещё раз скептически подумал Голова, но прислушался и не услышав в ночи ничего кроме размеренного цоканья копыт и скрипа телеги, сплюнул через плечо и перекрестился. Он не был суеверным, но когда на небе почти полная луна, а до родного дома почти вся ночь впереди по пустой дороге даже самым спокойным и смелым людям становится немножко не по себе. Впрочем ремень справа оттягивал армейский линейный офицерский револьвер «Смит-Вессон», поблескивая сталью. Отслужив свои годы на царской службе, Гордей дослужился до звания сотника, что ставило его на одну ступень с господами — офицерами, а по сему экипировала в соответствии с чином. Простреленная дважды на Турецкой войне рука уже не могла так ловко обращаться с шашкой, а револьвер, хоть и был устаревшим и не избежавшим износа оружием, добавлял казаку некоторой солидности. Да и грохотал так, что мог заставить передумать как стаю волков так и лихих людей связываться с одиноким путником на пустой дороге.
Гордей достал огниво и раскурил потухшую казацкую люльку. Дома ждала его Оксана — красавица дочь, ждали дела, заботы. Надо было купить у мельника Солопия Черевика ещё муки на продажу. Солопий конечно и сам возил продавать муку в Сорочинцы, но не так часто и не так выгодно. Посчитать прирост скота, количество которого составляло солидную часть сельского стада. Посмотреть не забеременела ли одна из четырех кобылиц, которых пан Голова отдал на выпас в циганский табун и щедро заплатил пастуху — цигану. Три года назад такой опыт принес двух славных жеребят, папаша которых был явно украденым циганами благородным Ахалтекинцем. Обоих коньков Голова очень выгодно продал год назад молодому помещику, и если-бы не кривые зубы доставшиеся от мамки — кобылы, то можно было бы выдать их за чистокровных благородных коней, благо окрасом, статью и осанкой они пошли в своего краденного папашу.
Так, размышляя о жизни, Голова ехал домой. В какой-то момент он понял, что первача в бутыли осталось на самом её дне, а звезды на небе подпрыгивают и пляшут гопака в такт трясущейся телеге. «Не уснуть бы!» подумал Гордей, но тут увидел вдали огни родного села и цокнув на совсем уже плетущуюся Плóтву взбодрился предвкушая скорый отдых и ночлег.